Старичок таджик напугавший Сталина

МОЙ ОСНОВНОЙ КАНАЛ МЕМУАРИСТЪ: Все мои исторические книги: Новейшие ролики публикуются здесь: Старичок таджик напугавший Сталина Ещё одна откровенно издевательская байка про Сталина. Пересказывают её в самых разных вариантах. Якобы, Сталин был настолько одержим паранойей, что на большом приёме прятался под столом от дряхлого таджикского литератора. Самое смешное, что некоторые реальные исторические основания у этой байки были. Только, как обычно, всё было совсем не так, как врут либеральные сказочники о Сталине. Суть байки простая. В Москве проходила декада таджикского искусства. Идея таких декад принадлежала Сталину и фактически, не имела аналогов нигде в мире. Страна-то огромная, больше сотни языков, культур, исторических народов. Советская власть прилагала большие усилия, чтобы бережно сохранять национальные традиции. В ходе таких декад в крупнейших городах страны проходили спектакли, научные конференции, литературные чтения какой-то одной национальности. Каждый раз такие декады выливались в большое культурное событие. По окончанию таджикской декады для деятелей искусства устроен большой приём в Кремле. Сталин поднимается, чтобы произнести тост: «За великий таджикский народ, за его замечательное искусство, искусство Хайяма и Рудаки, Фирдоуси…» Отвлечёмся на минутку. Все трое названные древние поэты, конечно же, не таджики, а персы. Принято считать их основоположниками и таджикской культуры. Тем не менее, в настоящем тосте товарищ Сталин упомянул только Фирдоуси. И вот, следуя байке, тост Сталина грубо прервали. Какой-то «маленький тщедушный старичок» вдруг принялся исступлённо кричать: «Бираф! Старый литературоведение капут!» Сталин попытался продолжить тост, но снова был грубо прерван странными выкриками старичка. Так повторилось несколько раз, пока старик не двинулся на Сталина: «Старичок же вскочил и решительно направился к Сталину. Тот в страхе попятился, а потом полез под стол. Тут же два молодых человека в штатском скрутили старичка». Стали разбираться кто же этот злобный старичок. Оказалось, это известный таджикский литератор Садриддин Айни. Ничего плохого дедушка в виду не имел. На самом деле, он кричал: “Браво! Старому литературоведению пришел конец!“ Правда, я не в силах понять, откуда там взялся немецкий «капут». Но логика либеральных сказочников, в целом, понятна. Оказалось, Садриддин много лет спорил со старыми представлениями, что Фирдоуси персидский, а не именно таджикский поэт. А тут сам товарищ Сталин назвал Фирдоуси таджиком, чем вызвал крайний восторг у писателя. Байка сообщает дальше, что дедушку, наконец, выпустили: «Аксакал подобострастно склонился перед Сталиным, как перед падишахом, и сказал, что он недостойный Садриддин Айни. Сталин спросил: Айни - это псевдоним, а как Ваша настоящая фамилия? Айни сказал: Садриддин Саид-Мурадзода. Тогда Сталин протянул ему руку и сказал: Будем знакомы, Джугашвили». Хорошо хоть обошлось благополучно. С либеральных «историков» станется написать, что таджика сначала расстреляли, а уж потом разобрались. В действительности, конечно, никто под стол не прятался и капут не кричал. Больше того, сохранились воспоминания человека, который на том самом приёме выступал переводчиком для Садриддина. Легко установить, что было это в апреле 1941 года. Тогда в Москве впервые проходила декада таджикской культуры. Кстати, дряхлому и тщедушному дедушке Садриддину всего 62 года. Это всё ещё полный сил мужчина. Так что и тут наврали. Сталин прекрасно знал кто такой Садриддин Айни. Величина для таджикской литературы немаленькая. Собственно именно об этом и рассказывает переводчик. Когда на приёме в Кремле Сталин пошёл обходить писателей с тостами, Садриддин несколько стушевался. Когда же вождь остановился рядом с ним, все затихли, уставились на писателя, он и вовсе разволновался. На приветствие Сталина почти не владевший русским писатель начал говорить что-то про институт Востоковедения. Но запнулся и только беспомощно несколько раз повторил этот самый институт. Сталин прекрасно понял смущение писателя и тот час пришёл на помощь. Он отечески положил руки на плечи писателя и сказал: «Товарищи, перед нами сидит представитель великой новой культуры, глубоко национальной по форме и социалистической по содержанию. Настоящий пролетарский писатель – наш таджикский товарищ Садриддин Айни. Прошу его любить и жаловать. У нас с товарищем Айни по-своему очень схожие судьбы, мы оба в своё время пострадали от старого режима.