ДУГИН РАСКРИТИКОВАЛ ИВАНА ИЛЬИНА И КРАТКО ИЗЛОЖИЛ СВОЁ ПОНИМАНИЕ ЕГО ФИЛОСОФИИ

#Ильин #Дугин #РГГУ Различные блогеры, которые, как правило, всегда все темы освещают поверхностно, в последнее время часто приводят цитату Александра Дугина об Иване Ильине из книги 2011 г. Мартин Хайдеггер: возможность русской философии. Однако более актуальная цитата ускользает из поля их зрения. Её можно привести из книги А. Г. Дугина 2020 г. Ноомахия войны ума. Русский Логос III. Образы русской мысли. Солнечный царь, блик Софии и Русь Подземная. В данном видео отражена точка зрения Дугина на Ивана Ильина после этой книги. Иван Ильин: воинствующий монархизм Еще одним представителем «монархистов Филадельфийской Церкви» вполне можно считать философа Ивана Ильина (1883— 1954). Иван Ильин был гегельянцем, и его самая значительная философская работа посвящена Гегелю. Его прочтение Гегеля вполне созвучно традициям европейского правого гегельянства, радикально отвергшего левую интерпретацию свойственную марксизму. При этом для Ильина характерен почти «иранский» дуализм, с помощью которого он интерпретирует Гегеля. В этом он отчасти оказывается созвучным Хомякову. Для Ильина мир основан на ожесточенной и непрерывной борьбе между духовным началом и материальным. Оба начала творятся Богом, но дух как его прямое продолжение, а материя, как некоторая противоположность, которую следует преодолеть, подчинить и преобразовать. Эта фундаментальная борьба и составляет, по Ильину, содержание всемирной истории. Ее территорией является человек, который призван быть главным инструментом духа. Отсюда основным императивом истории становится учреждение вертикали, преобразование горизонтального хаоса материи в трансцендентный порядок духа. Человеческое сознание в этом контексте есть прямое продолжение божественной мысли. Но при этом на человека оказывают огромное воздействие и стихии низшего материального мира. Они смущают его, притягивают к себе, заставляют перейти на свою сторону. Отсюда дуалистический трагизм человека как такового, распятого между духом и материей, старающегося выполнить порученную Богом миссию, но часто сбивающегося с этого пути. Ильин следует за Гегелем и в понимании смысла истории как установления идеальной монархии, где человек полностью реализует свою миссию и будет установлен непоколебимый духовный вертикальный порядок. Как и у Тихомирова, самодержавие и история становятся фундаментальными элементами метафизики, тесно связанными с эсхатологической перспективой, где должна произойти финальная и необратимая победа духа. Такая интерпретация Гегеля является чисто аполлонической и полностью соответствует обостренной и напряженной версии классической государственной идеологии русской элиты. При этом следует подчеркнуть, что мысль Ивана Ильина довольно близка и по стилю, и по содержанию, немецким философам консервативно-революционного направления. Отчасти эту близость можно объяснить и происхождением самого философа, мать которого была немкой. Проекция этих философских взглядов на конкретную политику предопределило высылку Ильина на «философском пароходе» из Советской России и его сближение с монархическим крылом русской эмиграции, то есть с Филадельфийским лагерем. Большевики и западноевропейская демократия для Ильина представляют собой силы чистой материи и раскрепощенного зла, которые вырвались из-под сдерживающего могущества духа и захватили власть. Большевизм и капитализм, по Ильину, два проявления онтологической катастрофы , которая представляет собой поражение сил духа в битве против материи. Такой вывод сделал Ильина одним из главных теоретиков самого радикального направления в белой эмиграции, призывающего к беспощадной борьбе с большевиками и к восстановлению в России монархического строя. Как философ Ильин видел в монархии не просто одну из возможных политических систем, но гегельянский «конец истории».