Шандор Каняди - Ашальчи Оки сярысь баллада

Венгерских авторов переводят на разные языки мира, в том числе на языки народов России. Один из таких удмуртский — родственник венгерского. Примечательно, что Удмуртский государственный университет один из немногих университетов в России, где изучают венгерский язык. 27 ноября отмечают День удмуртского языка. По такому случаю мы подготовили серию из 3-х видеороликов, где удмуртские актеры читают венгерских поэтов на удмуртском языке. Стихотворение Шандора Каняди “Ашальчи Окилы баллада“ . Читает: Светлана Белых - журналист ТРК Моя Удмуртия. Перевод на удмуртский: Анатолий Уваров Режиссёр: Влад Степанов Оператор: Владимир Вахрушев Саунд дизайн: Ярослав Кудрявцев В главной роли Алексей Котков Куратор: Ксения Касаткина Локация: музей-заповедник Лудорвай Перевод на русский: Татьяна Бек есть край далеко-далеко куда дойти нелегко исполнены древние дали сиротства тоски и печали лишь только смежаю ресницы туда моя песня стремится и там приникает беглянка к мотиву из рода чанго[2] там сестра моя ашальчи оки которая слагала стихи и не ведая передышки две написала книжки но перо свое и певчий озноб сменила на скальпель и стетоскоп так она стала подругой немой тому кто был отсечен тюрьмой и разделила молчание кузебая герда[3] гордо предполагая что лучше ей онеметь при жизни чем раствориться в деспотизме да молчанием во дни глухие возможно противиться тирании европа вперившаяся в свой пуп не ведала о тяжести этих пут не волновало ее нисколько отчего вотякская женщина смолкла и лишь ее небольшой народ и еще кто знал ее тот поймет зачем она замолчала врачуя покоренного и покорителя чуя какой это мощный ответ угнетенью ее неменье красноречива твоя «молчанка» самая чанговская из чанго сестра моя ашальчи оки годами не обронившая ни строки две фотографии и стихов букетик все что мне от тебя осталось на свете да еще жалкая моя смелость помня о риске твою балладу прочитать близкиместь край далеко-далеко куда дойти нелегко исполнены древние дали сиротства тоски и печали лишь только смежаю ресницы туда моя песня стремится и там приникает беглянка к мотиву из рода чанго[2] там сестра моя ашальчи оки которая слагала стихи и не ведая передышки две написала книжки но перо свое и певчий озноб сменила на скальпель и стетоскоп так она стала подругой немой тому кто был отсечен тюрьмой и разделила молчание кузебая герда[3] гордо предполагая что лучше ей онеметь при жизни чем раствориться в деспотизме да молчанием во дни глухие возможно противиться тирании европа вперившаяся в свой пуп не ведала о тяжести этих пут не волновало ее нисколько отчего вотякская женщина смолкла и лишь ее небольшой народ и еще кто знал ее тот поймет зачем она замолчала врачуя покоренного и покорителя чуя какой это мощный ответ угнетенью ее неменье красноречива твоя «молчанка» самая чанговская из чанго сестра моя ашальчи оки годами не обронившая ни строки две фотографии и стихов букетик все что мне от тебя осталось на свете да еще жалкая моя смелость помня о риске твою балладу прочитать близким