Давид Самуилович Самойлов (1920‑1990) “Пестель, поэт и Анна“ (1956) читает автор. Творческий вечер в Останкино (1977)

“Одно из самых важных для автора (и для весьма разных читателей!) из его стихотворений. Пушкин (в тексте 8 раз возникает его фамилия, затем и имя) — поэт в самом точном и полном смысле слова. Насколько ощутимо пушкинское начало в том или ином стихотворце, настолько он — поэт“ () “однажды, оказавшись в Кишиневе, Самойлов на протяжении ночи разговаривал по телефону с молодой женщиной, чей голос его совершенно пленил, ее звали Анной, действительно. И вот этот импульс оказался важным для стихотворения «Пестель, поэт и Анна» как один из импульсов, потому что ахматовский тоже был. И почему был ахматовский? Не просто потому, что у Ахматовой было это имя, а потому что Ахматова сама со своим именем весьма причудливо и долго играла. Она, конечно, как всякий просвещенный человек, – не велика проблема, – знала, что «Анна» – это значит «благодать», она помнила о своих исторических и литературных тезках, это было в ее, так сказать, смысловых горизонтах, и это было важно и, собственно, она задала традицию вот такого многопланового восприятия этого имени. Конечно, она и для Самойлова оказалась важной“ () Декламации актёров: После первой встречи с Пестелем “Пушкин записал в своем дневнике: «Утро провел я с Пестелем: умный человек во всем смысле этого слова. “Сердцем я материалист, – говорит он, – но разум этому противится”. Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которые я знаю». Фрагмент этой записи Самойлов обыгрывает в своем стихотворении: «Тут Пестель улыбнулся. – Я душой / Матерьялист, но протестует разум». [...] Стихотворение «Пестель, поэт и Анна» представляет собой реконструкцию диалога Пушкина и Пестеля во время их первой встречи. Более того, автор реконструирует даже мысли обоих. Вся эта реконструкция работает на развенчание традиционного представления о Пушкине как апологете декабризма. Так, он как будто не разделяет основные положения политической программы Пестеля – о равенстве сословий (Пушкин дает понять, что и сам народ еще не готов к этому равенству), о дворянстве как мощной политической силе (в этом месте поэт намекает на «мужицкий бунт»), о необходимости свержения самодержавия (Пушкин называет «русское тиранство» «дилетантством»). Пестеля удивляет в Пушкине это сочетание резвости ума и неосновательности идей. Но то, что политику-«матерьялисту» кажется неосновательным, автору стихотворения представляется главным свойством гения. Поэт оказывается намного прозорливее политика. Пестель считает, что есть только одна правда, а Пушкин знает, что одной-единственной правды не существует. [...] Строка про гения и злодея, которая, кстати, находится почти в самой середине стихотворения, – один из ключей к пониманию самойловского текста. Эта строка – аллюзия на «Моцарт и Сальери» [...] В самойловском Пушкине важно моцартовское начало, поэтому и Анна занимает его больше, чем высокоинтеллектуальные разговоры с Пестелем. ...сквозной образ в его творчестве: «А эту зиму звали Анной». Возможно, у самойловской Анны был реальный прототип, но, скорее, это имя обрело особое значение для поэта из-за семантики: оно переводится как «благодать», «милость Божья» (неслучайно в стихотворении о Пестеле и Пушкине за «Анна!» следует «Боже мой!»). Образ Анны обобщающий: он связан с представлением о добре, красоте, истине. Стихотворение – квинтэссенция авторского представления о поэте и его жизненной программе. Так, в название вынесена фамилия Пестеля – Пушкин же обозначен как «поэт». Пушкин был для Самойлова универсальной величиной, относительно которой самоопределялась вся русская поэзия. Быть поэтом означало для Самойлова продолжать Пушкина – вслед за Ахматовой, Пастернаком и вместе с Окуджавой, Левитанским, Слуцким“. К “биографическому мифу Пушкина поэт обращается в «Пестель, поэт и Анна», «Михайловское», «Болдинская осень», «Два стихотворения», «Святогорский монастырь». В творчестве Самойлова выстраивается целый пушкинский сюжет. Укорененность в культуре вообще является одной из ключевых особенностей мироощущения поэта. Через культуру воспринимается и опыт истории: через Пушкина лирический герой стихотворения «Из детства» узнает о судьбе князя Олега. Слезы героя – это в то же время слезы счастья «от соприкосновения с возвышающими душу пушкинскими стихами»“ (). “Редкий в русской словесности ХХ в. гармоничный поэт. Талант, легко владеющий практически любыми стихотворными жанрами. Блестящий стилизатор. Остроумец, весельчак, игрун из поздней пушкинской плеяды. Реже напирали на принадлежность к фронтовому поколению — Самойлова при всем желании никак не впишешь в жесткие рамки одной темы“ (