Ну-ка, товарищи, грянем застольную! Выпьем за Родину нашу привольную. Выпьем и снова нальем.

Память о Великой Отечественной войне живет не только в исторических книгах и музейных экспозициях. Она сохраняется в народной памяти благодаря художественной литературе, произведениям искусства, песенному творчеству. Они, как правило, несут значительно более сильный эмоциональный заряд, чем сухие научные фолианты. Один из таких берущих за душу отголосков минувшей жестокой войны - песня «Волховская застольная». У нее очень интересная судьба. В годы войны музыку написал белорусский композитор Исаак Любан (с началом войны ушел добровольцем в армию, окончил курсы политруков и воевал на Западном фронте в должности комиссара стрелкового батальона), а слова - военный корреспондент Арсений Тарковский и помогавший ему рядовой Матвей Косенко. Песня первоначально называлась «Наш тост» и была впервые исполнена по радио в мае 1942 года. Вот ее слова: Если на празднике с нами встречаются Несколько старых друзей, Все, что нам дорого, припоминается, Песня звучит веселей. Ну-ка, товарищи, грянем застольную, Выше стаканы с вином! Выпьем за Родину нашу привольную. Выпьем и снова нальем. Выпьем за русскую удаль кипучую, За богатырский народ. Выпьем за армию нашу могучую. Выпьем за доблестный флот. Выпьем, товарищи, выпьем за гвардию - Равных ей в мужестве нет. Тост наш за Сталина, тост наш за партию, Тост наш за знамя побед! Песню подхватили военные ансамбли, и она тут же стала известна на фронте. В действующей армии тогда находился известный поэт Павел Шубин, проходивший службу корреспондентом газеты «Фронтовая правда» в 377-й стрелковой дивизии Волховского фронта. В начале 1943 года ему пришлось участвовать в боях у Синявина, когда предпринимались первые попытки снять блокаду Ленинграда. Видимо, под впечатлением тех тяжелых и кровопролитных боев он написал свои слова на мелодию И. Любана. В его интерпретации песня называлась «Волховская застольная». Слова песни были такими: Редко, друзья, нам встречаться приходится, Но уж когда довелось, Вспомним, что было, и выпьем, как водится, Как на Руси повелось. Выпьем за тех, кто неделями долгими В мерзлых лежал блиндажах, Бился на Ладоге, дрался на Волхове, Не отступал ни на шаг! Выпьем за тех, то командовал ротами, Кто умирал на снегу, Кто в Ленинград пробирался болотами, Горло ломая врагу! Будут навеки в преданьях прославлены Под пулеметной пургой Наши штыки на высотах Синявина, Наши полки подо Мгой! Пусть вместе с нами семья ленинградская Рядом сидит у стола. Вспомним, как русская сила солдатская Немца за Тихвин гнала! Встанем и чокнемся кружками стоя мы - Братство друзей боевых, Выпьем за мужество павших героями, Выпьем за встречу живых! После войны возникла некоторая путаница, так как два разных песенных текста использовали одну и ту же музыку. Многие фронтовики утверждали, что им больше импонировал душевный и эмоциональный текст капитана Шубина. Сам автор свой текст особо не популяризировал и даже не включал в свои поэтические сборники. Но в памяти фронтовиков «Волховская застольная» живет до сих пор. В послевоенные годы кто-то из ветеранов инициативно добавил в текст еще один куплет про Сталина: Выпьем за тех, кто погиб под Синявино, Всех, кто не сдался живьем, Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, Выпьем и снова нальем! Встречается и такой вариант дополнительного куплета: Встанем, товарищи! Тост наш кончается. Выше бокалы с вином! Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, Выпьем и снова нальем! Так или иначе, история «Волховской застольной» наглядно свидетельствует о сохранении в народной памяти той Великой войны и о глубоком уважении к фронтовикам, отстоявшим свободу и независимость нашей Родины. В песне, которая через десятилетия пронесла приметы далекого уже времени, с особой силой выражена вера в нашу армию, в наш народ, в неминуемую Победу.