Красные незабудки Николая Клюева (фильм о последних днях поэта в Томске, 2009)

Автор В. Костин. Режиссер Ю. Ратомская. Другие фильмы о последних днях поэта: Еще в пору дебюта выходца из Заонежья Николай Гумилев увидел перспективу его роста: «В творчестве Клюева намечается возможность поистине большого эпоса» Стихи 1911-го: 1912-го: ) Стихи 1913-1914: В.Казак: “Редкостно крупный литературный талант Клюева, которого часто ставят выше Есенина, вырос из народного крестьянского творчества и многовековой религиозности русского народа. Жизнь, питаемая исконной силой крестьянства и искавшая поэтического выражения, соединялась у него поначалу с инстинктивным, а позднее — с политически осознанным отрицанием городской цивилизации и большевистской технократии. При этом и форма его стихов развивалась от близости к народным — через влияние символизма — к более осознанным самостоятельным структурам. Стихи в духе народных плачей перемежаются со стихами, созвучными библейским псалмам, стиль очень часто орнаментален. В богатстве образов проявляется полнота внутреннего, порой провидческого взгляда на мир“. “Поэт до сих пор предстает двуликим Янусом — традиционалистом и модернистом-богоискателем, старообрядцем и хлыстовцем одновременно. Обычно исследователи, укрупняя один план, затеняют другой. Далеко не всегда учитывают зависимость поэтики Клюева от символизма. А.И.Михайлов одним из первых сказал о постепенном «христианизировании художественного мировоззрения Клюева» и уточнил: «Клюев шел прежде всего от символизма с его концепцией двоемирия»“ Воспоминание о декламации Клюева: “Клюев не просто одна из ключевых фигур русской поэзии начала XX века: его судьба, его творчество – это ключ в неизведанный мир русской жизни, во многих отношениях по сей день закрытый. ... Клюев...вызывал у современников и любопытство, сообщал им какую-то притягательную силу к себе, и в то же время он передавал им ощущение некоего страха, неуюта в общении с собой, и интуитивное понимание того, что, грубо говоря, за ним стоит сила, которая, если вырвется на поверхность, сметёт весь поверхностный слой русской жизни в одно мгновение. Почему его сплошь и рядом называли неким подобием Распутина? Потому что то, что ощущалось в Распутине, автоматически переносилось тогда на Клюева в литературной среде“. “Клюев имел широкий круг знакомств в литературном мире, однако всегда был в этом мире одинок и часто не понят, или, как сам писал об этом, «греховным миром не разгадан». Именно поэтому особенно ценны для нас наблюдения и оценки поэтом своих собратьев по перу, которые постоянно встречаются в его стихотворениях. Клюев посвящает им свои произведения, в которых вступает в поэтический диалог с ними. В некоторых своих стихотворениях он как бы оглядывается на них, ища у них дружеской поддержки, или вступая с ними в спор. Эта пушкинская черта его поэзии очень примечательна“ ()