ПИСАТЕЛЬ И МАРАФОН

Поэма длиной в 60 лет. На звание главного писателя-«марафонца», безусловно, претендует Иоганн Вольфганг Гёте. Прочитав в юности легенду о загадочном докторе Фаусте, связанном с оккультными науками, он загорелся идеей написать поэму. К работе приступил в 20 лет, то есть в 1769 году. Первая часть книги вышла в 1808 году, а вторая — в год смерти автора, в 1832-м. Получается, что свою трагедию, как определил «Фауста» сам Гёте, он писал шесть десятков лет! Наверняка оно того стоило. Писателя, который взялся писать и пишет повесть или роман, большую книгу, Владимир Солоухин сравнивал с марафонцем, который должен преодолеть большую и тяжёлую дистанцию. И вот этот марафонец бежит по своей дороге, по пересечённой местности, через холмы и овраги... ... “...Иногда люди очень оживляются, узнав, что я бегаю каждый день. «У вас, должно быть, огромная сила воли!» – говорят они мне. Приятно, когда тебя хвалят. Гораздо приятней, чем когда тобою пренебрегают. Но, по-моему, если хочешь чего-то добиться – одной силы воли недостаточно. Не так уж просто все устроено в этом мире. И, если честно, я не вижу какой-то особой связи между своими ежедневными пробежками и силой воли. Пожалуй, все эти двадцать пять лет я бегаю по одной простой причине: это подходит моей натуре. Или, если угодно, меня это не напрягает. Так уж устроен человек: то, что любит, старается делать подольше. А то, что не любит, бросает как можно скорей. Вот почему я ни разу не посоветовал заняться бегом кому-то ещё. Не призывал окружающих: «Бег – это прекрасно, давайте бегать все вместе!». Если человеку интересен бег на длинные дистанции, рано или поздно он побежит и без уговоров; если же нет, агитировать его бесполезно. Марафон – это спорт не для всех, равно как и писательство – занятие не для каждого. Лично меня никто не уговаривал стать писателем. Отговорить пытались, было дело. Но я просто сделал то, что счёл для себя естественным. Люди становятся бегунами, если это у них в натуре. Возможно, читая эти строки, вы подумаете: «А может, и мне попробовать?». Возможно даже, вы наденете кроссовки, побежите и воскликнете: «Вот здорово! Замечательное занятие!». Если такое случится – прекрасно. Как автор этой книги, о лучшем я и мечтать не могу. Но дело в том, что каждый из нас к чему-то предрасположен, а к чему-то – нет. Одни имеют склонность к марафонским забегам, другие – к гольфу, третьи – к азартным играм. Всякий раз, когда я вспоминаю, как в школе нас гоняли на длинные дистанции целым классом, сердце моё сжимается. Бедняги! Заставлять долго бегать тех, кто бегать не хочет, а тем более тех, кто не предрасположен к бегу физически, – глупая и бессмысленная пытка. Будь на то моя воля, я совершенно официально исключил бы эти безмозглые забеги на длинные дистанции из школьной программы по физкультуре – и как можно скорее, пока кто-нибудь всерьёз не покалечился. Но я, к сожалению, не из тех, чьи рекомендации влияют на школьную программу. Такое уж это заведение – школа. Самая важная истина, которую я там усвоил, гласила: «Самому важному школа тебя не научит». Но как бы идеально ни соответствовал бег моей натуре – конечно, бывают дни, когда я не в лучшей форме и бежать неохота, хоть тресни. В такие дни я готов сочинить для себя тысячи причин, по которым сегодня можно не бегать. Однажды я брал интервью у олимпийского марафонца Тосихико Сэко, как раз после того, как он ушёл из спорта. Я спросил его: «Бывает ли так, что даже такому бегуну, как вы, приходят в голову мысли: о нет, сегодня утром бежать неохота, лучше ещё немного поспать?». Помню, Сэко-сан уставился на меня как на идиота. И тоном, в котором ясно читалось «что за дурацкий вопрос?», ответил: – А как же! Да постоянно! ... И теперь всякий раз, когда мне опять не хочется бегать, я говорю себе вот что: «Эй, писатель! Сама Судьба предоставила тебе роскошь зарабатывать себе на жизнь, сидя дома, – спокойно и сколько душе угодно. Тебе не приходится ни трястись каждый день в переполненной электричке, ни просиживать зад на скучнейших совещаниях. Ты что, не понимаешь, как тебе повезло? Да по сравнению с этим пробежаться часок по соседским улочкам – чистый пустяк, разве нет?!». Я живо представляю себе забитые электрички и конференц-залы – и мои ноги сами оказываются в кроссовках. Я завязываю шнурки, выбираюсь на улицу и уже сравнительно спокойно перехожу на бег. «Да уж, – думаю я. – Надо бежать, или сама Судьба меня не простит!». ... Но как бы там ни было, я для себя выбрал бег. Когда это случилось со мной, мне было тридцать три. Возраст, когда ты ещё молод, но уже не юн. В тридцать три года умер Иисус Христос, а Скотт Фитцджеральд ударился в депрессию. В тридцать три очень многие оказываются на распутье. Я же решил заняться бегом – и это стало запоздалым, но настоящим началом для моего писательского ремесла...“. Харуки Мураками