Джейкобс У.У. - Обезьянья лапа (аудиорассказ читает Торопов В.)

«Разсказ английского писателя Уильяма Джекобса есть разсказ - «Обезьянья лапа», по сюжету которого владелец высушенной обезьяньей лапы получил право на изполнение трёх желаний. Так, например, владелец лапы выразил первое желание — сразу 200 фунтов стерлингов. Тут же пришёл служащий фирмы и сообщил, что его сын убит и вручил ему вознаграждение за сына — 200 фунтов стерлингов. Потрясённый отец хочет видеть сына здесь, сейчас же. Стук в дверь, произошло появление призрака сына. В ужасе печальный владелец лапы желает, чтобы призрак изчез. Другими словами, эффект «обезьяньей лапы» выражен в том, что наряду с ожидаемыми хорошими результатами наши мало обузданные желания и действия, направленные на их осуществление, влекут за собой и сопутствующие последствия, ущерб от которых превозходит ожидаемый хороший результат. По-русски этот вариант управления ситуацией и описан поговоркой: За что боролись — на то и напоролись. Так в фильме Изполнитель желаний (1997) по сюжету джинн-злодей “подпитывает“ себя тем, что изполняет желания людей, правда не совсем так, как бы им хотелось... То же и в фильме Трасса 60 (2002).» Откуда Джекобс взял эту историю? История про обезьянью лапку взята Джейкобсом у индийцев. Разсказ «Обезьянья» лапа Уильяма Джейкобса впервые был издан в 1902 году, в сборнике «Леди с баржи». С тех пор его переводили на многие языки, ставили на сцене в виде пьесы, много раз экранизировали, пересказывали другие писатели. В общем, он прочно вошёл в мировой культурный фонд жанра ужасов. Но в чём был изначальный смысл этой истории? В разсказе действие произходит в Британии, однако речь идёт об изначально индийском сюжете в британских декорациях. Мораль сюжета заключалась в кармическом воздаянии за воплощение мало обдуманных желаний. Британскому автору, чтобы ввести повествование в рамки западного менталитета, пришлось прибегнуть к мистике, которой изначально в истории не было. Ведь отшельники и амулеты для индусского крестьянина XIX века — не мистика какая-то, а проза жизни...»