Молитва матери / Николая Шалатовского

Друзья, заранее прошу прощенья, быть может и не стоит вспоминать. А я вот вспомнил все мгновенно: деревню нашу, и отца и мать. Отец и мать мне часто говорили: «Сыночек, милый, к Богу обратись!» И ежедневно обо мне молились, но я любил совсем другую жизнь. Вино, друзья и сотни развлечений мне ослепили сердце и глаза. И, ослепленный, с диким наслажденьем, смотрел я в рюмку, а не в небеса. Мне не забыть, наверное, навеки, тот страшный день: отец мой умирал. Из материнских глаз слез вытекали реки, а я стоял хмеленный, хохотал: «Ну где же Бог твой, что Он не спасает? Он- Исцелитель, что ж ты не встаешь? Без Бога так же люди умирают, и ты, отец, как все, в земле сгниешь.» Ну вот, тогда я думал по-другому, была мне мать противна с каждым днем. И вот однажды я решил уйти из дома, глубокой ночью, словно вор, тайком. И жизнь меня как щепку закружила в водовороте суеты и зла. Сначало хорошо кружиться было, но вкоре закружилась голова. Метался я не находя ответа, и вот однажды летом в сильный дождь На улице я друга детства встретил, и от предчувствия меня забила дрожь. Ну, как там мать, меня хоть вспоминает, наверное давно уж прокляла? хочу заехать, да все время не хватает. Сам понимаешь- то работа, то дела. «Дела, работа, замолчал бы лучше, дела твои нетрудно угадать. Я расскажу тебе, ты только сердцем слушай, как позабыла тебя мать. Когда ты скрылся, мать твоя от горя, вся поседела, ведь тобой жила. И каждый день с невзгодой лютой споря, шла на распутья и тебя ждала. Ну, а когда стоять не в силах, когда она совсем слегла. Кровать к окну подвинуть попросила- смотрела на дорогу и ждала.» С души стремительным порывом слетела равнодушья шелуха. Я задрожал и прошептал пугливо: «Она жива еще, скажи, жива?» «Сейчас- не знаю, уезжал- дышала, и говорила все же те слова: „Сыночек, милый, ты прийдешь, я знаю, а ты твердишь- работа и дела?“ Я побежал, подстегнутый как плетью, одним желанье жгущим как огнем. Увидеть мать, не опоздать, успеть бы. Успеть пред ней покаяться во всем. Вокзал и поезд, и одно лишь слово, в висках стучало молота сильней. Хотел не думать, но напрасно, снова, мне слышалось: скорей, скорей, скорей. Вот станция, я вышел из вагона, меня трясло и что-то жгло внутри. Я в ночь бежал со страшной болью, от пламени, горевшего в груди. Знакомая дорога и деревья, но только незнакомый сердца стук. Вот кладбище, за кладбищем деревья, могила — и отца я вспомнил вдруг. И ноги как-то сами повернули в тиши деревья, шелестя листвой. Меня к его могиле потянули зарошенной, заброшенной тропой. Я шел, до боли напрягая зренье. Склоненная дорога и деревья, Склоненная березка- значить здесь. Тогда впервые стал я на колени, прижав к щеке холодный мокрый крест. Отец, прости безумную ошибку. Ты прав, я млышу шопот губ. Стоишь ты предо мной- твоя улыбка, а я — зловонный, мерзкий, сгнивший труп. Но я заботой и любовью к маме сотру все прошлое, клянусь тебе! И ты, мой папа, будешь вместе с нами, а если… мать уже в земле?» И сердце снова бешено забилось. Я оглянулся: тьма, ни зги кругом. Но тут луна окрестность осветила и я увидел рядом свежий холм. И лишь луна и звезды только знают, как я со стоном на могилу пал. И мамин холмик обнимал руками, и землю по-сыновьи целовал. Ты слышишь, мамочка, прости меня, родная! Не надо, мама, не молчи Давай молиться вместе, слышишь, дорогая. Встань, мама, и прости меня! Но холм молчал, дыша могильным тленьем, кругом ни звука, словно мир уснул. Тогда я понял, Кто дает спасенье, и руки свои к небу с воплем потянул. И эта ночь была последней ночь в моей безбожной жизни кончен пир. Она открыла мне слепые очи, и я увидел новый, чудный мир. Теперь живу я с Господом Иисусом, моя в Нем жизнь и полнота. И много раз сказать не побоюсь я, что я не мыслю жизни без Христа. Когда я вижу пред собой картину- заплаканную, сгорбленную мать, А рядом гордого, напыщенного сына; От всей души мне хочеться сказать: «Вы, сыновья, забывшие о Боге, взгляните на зпалакуную мать. И берегитесь, чтоб в своей дороге, вам эти слезы не пришлось пожать. Вы матери, имеющие сына, прострите свои руки к небесам, И верьте, что молитвы ваши сильны, творить и после смерти чудеса!»