Сергей Довлатов берет интервью у Иосифа Бродского.
С 1959 Довлатов учился в ЛГУ, на отделении финского языка, но был исключён за неуспеваемость. Служил в 1962-65 во внутренних войсках в охране исправительных колоний в Коми АССР (посёлок Чиньяворык, около 70 км юго-западнее города Ухты). По воспоминаниям Бродского, Довлатов вернулся из армии «как Толстой из Крыма, со свитком рассказов и некоторой ошеломлённостью во взгляде».
Довлатов и Бродский:
Арьев: “Из эссе Бродского «О Сереже Довлатове»: первая их встреча — февраль 1960 «в квартире на пятом этаже около Финляндского вокзала. Квартира была небольшая, но алкоголя в ней было много». Более отчетливых подробностей ни у того, ни у другого в памяти не закрепилось. Как и у хозяина квартиры Игоря Смирнова, знавшего Бродского по филфаку ЛГУ, где в 1959 на финском отделении появился Довлатов.
Достовернее сказать: не познакомиться они в ту пору не могли.
Бродский в бывший дворец Петра II и сам заглядывал — на ЛИТО, порой на занятия, хотя студентом не числился. Осенью 61-го устроился на работу поблизости — в здании Двенадцати коллегий. Это время написания «Шествия», крупнейшего за всю его жизнь стихотворного полотнища.
Наступившая после 1956 эпоха прошла под знаком раскрепощения чувств, а потому на первое место вышла поэзия и вместе с ней ее утраченные в советские годы понятия и символы. В первую очередь воспарила — душа. Особенно важно, что это была поэзия молодых, в том числе 20-летнего Бродского:
…Вернись, душа, и перышко мне вынь!
Пускай о славе радио споет нам.
Скажи, душа, как выглядела жизнь,
как выглядела с птичьего полета?
Покуда снег, как из небытия,
кружит по незатейливым карнизам,
рисуй о смерти, улица моя,
а ты, о птица, вскрикивай о жизни.
Вот я иду, а где-то ты летишь,
уже не слыша сетований наших,
вот я живу, а где-то ты кричишь
и крыльями взволнованными машешь.
Душу автора этих стихов, символика которых сохраняется и у позднего Бродского, Довлатов назвал «фантастической и неуправляемой». Соль в том, что неуправляемая душа много выше управляемой. В искусстве это, несомненно, так. И уж в поэзии — тем более.
Скорее всего, к самому началу 1962 — Довлатов уже покинул университет, но еще не оказался в армии — относится их собственно литературное сближение. Бродский приходит читать «Шествие» к Довлатову в его квартиру на Рубинштейна, 23. Казалось, успех обеспечен: слушателям поэзия автора и он сам были знакомы, в крайнем случае о ней или о нем они были наслышаны. Довлатову эта поэзия была, несомненно, близка, и он любил повторять стихотворение, как бы выражавшее его собственный опыт:
Нет, мы не стали глуше или старше,
мы говорим слова свои, как прежде,
и наши пиджаки темны все так же,
и нас не любят женщины все те же…
Однако встреча обнадеживающей не оказалась. Публика собралась, заниженной самооценкой не страдавшая. Все сплошь — «красивые, двадцатидвухлетние». Так что аудитория и автор взаимного благоволения не выказали: слишком длинной показалась эта «поэма-мистерия», слишком тянулось ее прочтение, чтобы надолго отвлечь от застолья…
По одной из мемуарных версий, поэт в сердцах завершил вечер цитатой: «Сегодня освистали гения!» Освистывать никто, конечно, не освистывал. Но среди молодежи прохладное отношение к сверстнику, выступающему с позиций гения и занявшему собой целый вечер, особенного удивления не вызывает. Так или иначе, в дальнейшем Бродский к Довлатову с чтением стихов не заглядывал. Да и случаев к тому представлялось мало: один вскоре очутился на Севере, в охране лагерей, другой оказался под следствием и отправлен в края, не далекие от мест, где отбывал армейскую службу будущий автор «Зоны».
Во второй половине 60-х встречи возобновились в близкой обоим среде людей, «великих для славы и позора», — предвидение Бродского из цитированного стихотворения 1960 года, растрогавшего не одного Довлатова“.
Из интервью Е.Рейна: “— А о чем, будь возможной такая встреча, заговорили бы сейчас с Довлатовым?
— Довлатов больше всего любил мои байки и сплетни. Могу официально заявить, что сюжетов 12-15 из его прозы принадлежат мне. Мы жили на Рубинштейна в двух соседних домах. Он ко мне приходил каждое утро. За мной сохранялась эта квартира и тогда, когда я жил уже в Москве. И вот я приезжал из Москвы, всякий раз с новыми историями и выдумками. Я Сережу очень любил и все ему рассказывал. То, что он потом это использовал в прозе, нормально. Мне не надо было быть таким идиотом.
Сегодня я сказал бы: “Сережа, все в твоей жизни сбылось - ты стал самым читаемым писателем в России“.
— Одна из Ваших книг называется “Мне скучно без Довлатова“. Как бы Вы продолжили эту фразу?
— Мне скучно без Авербаха, без Бродского... Лучшие мои друзья, украшение моей жизни, ушли. А я компанейский человек. Люблю одиночество, но совершенно не представляю себя таким одиноким волком, каким был Бродский“ ().
13 views
93
24
2 months ago 00:53:42 1
Сергей Довлатов / ПРЕДСТАВЛЕНИЕ / аудиокнига
2 months ago 00:15:44 1
Дмитрий Шостакович: развращение нации, лифт, затыкание ртов и идеологически верная музыка.
2 months ago 02:09:27 1
Дом Культуры Юрия Мамина Выпуск 91 / House of Culture by Yuri Mamin Episode 91
2 months ago 03:15:35 1
Довлатов Сергей - “Чемодан“, аудиокнига. Читает Игорь Мушкатин
2 months ago 01:05:43 1
«Внеклассные чтения». Сергей Довлатов | Александр Филиппенко
2 months ago 03:12:31 1
Сергей Довлатов. ЗАПОВЕДНИК. Читает Сергей Панаев.
2 months ago 00:39:43 1
Довлатов. Чужой среди своих
2 months ago 00:08:08 1
Сергей Довлатов о хамстве
2 months ago 00:22:30 1
Аудиокнига. “Жизнь коротка“. Сергей Довлатов. Читает Константин Коновалов.
2 months ago 00:46:53 1
Сергей Довлатов первое интервью в эмиграции
2 months ago 02:45:04 1
Сергей Довлатов - «Чемодан», читает автор
2 months ago 00:27:22 1
Сергей Довлатов / ПОЛКОВНИК ГОВОРИТ - ЛЮБЛЮ / аудиокнига
2 months ago 00:33:11 1
Сергей Довлатов / ВСТРЕТИЛИСЬ, ПОГОВОРИЛИ / аудиокнига