Последнее письмо Надежды Мандельштам своему мужу Осипу Мандельштаму

1 мая 1919 года в Киеве Надежда Хазина (1899–1980) познакомилась с Мандельштамом. “В 22 году он познакомил ее с Цветаевой, а в 24 году, в Царском Селе, с Ахматовой. Цветаевский «прием» вышел ледяным, буквально «мордой об стол», а ахматовский — простым и теплым: дружба с Анной Ахматовой, тогда начавшись, не прекращалась до самой ее смерти“. Мандельштамы в 30-е; Надежда Яковлевна в военные годы (с Ахматовой в эвакуации в Ташкенте, “Поэма без героя“): “Дружба с Ахматовой стала вторым важнейшим событием в жизни Надежды Яковлевны после встречи и союза с Мандельштамом. 27 декабря 63 года, в день 25-летия со дня смерти Осипа Эмильевича, Ахматова писала его вдове: «Думали ли мы с Вами, что доживем до сегодняшнего Дня — Дня слез и Славы». Надежда Яковлевна отвечала: «Понимает ли мой старый друг Анна Андреевна, Ануш, Аничка, Анюта, что без ее дружбы я никогда не дожила бы до этой печальной и хорошей годовщины — двадцатипятилетия. Конечно, понимает. Ведь все было так наглядно. В этой жизни меня удержала только вера в Вас и в Осю. В поэзию и в ее таинственную силу»“ () “О стихах «Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма» Ахматова сказала: «Надя говорит, что это он мне написал»“ (). “Мандельштам скромно писала, что стихотворение не посвящено никому. Но она, реально сохранившая вопреки смертельному риску стихи Мандельштама, заучившая их и пронесшая, как живое письмо, сквозь самые мрачные десятилетия сталинщины, не могла, я думаю, сомневаться, что стихи адресованы ей — если не автором, то самой судьбой. И она была права; хотя права была и Ахматова. Есть такие портреты, которые как бы «следят за зрителем»; пусть перед картиной стоят несколько человек — каждому из них чудится, что взгляд с портрета обращен на него одного. Как это происходит, Мандельштам объясняет в своей статье о собеседнике. Речь поэта всегда направлена к «провиденциальному читателю», тайному другу“ () “2 мемуарных тома Н.Мандельштам «Воспоминания» (1970) и особенно «Вторая книга» (1972) до сих пор остаются, как сказал бы Тынянов, «литературным фактом»“: , Синявский о «Второй книге» В.Шаламов о «Воспоминаниях»: “Огромную роль в жизни и душевной крепости автора сыграла Анна Андреевна Ахматова, но и роль Надежды Яковлевны в жизни Ахматовой, конечно, очень велика, да еще в самом мужественном, в самом достойном плане“. “Каминской, прочитавшей «Воспоминания» в самиздате и сказавшей: «Акума, там есть много о тебе», — Ахматова недоуменно заметила: «Казалось бы, надо было Наде показать мне, прежде чем распространять свою книгу». Найману она сказала о рукописи Н.Мандельштам: «Я ее не читала Она, к счастью, не предлагала — я не просила»“ (). В ахматовских репликах сквозит отчетливое стремление — уклониться от чтения воспоминаний подруги. Тут можно, конечно, припомнить и общую для обеих — и Ахматовой, и Мандельштам — «аллергию» на мемуары типа «жоржиковых» (Г.Иванова), но главное все же в другом — в желании Ахматовой избежать неизбежного в таком случае выяснения и ревизии отношений с Н.Мандельштам Примерно такими же соображениями руководствовалась и сама Надежда Яковлевна, не показывая ей свою первую книгу или хотя бы ее фрагмент. Чисто физических возможностей сделать это было предостаточно — они виделись по нескольку раз в год, в Москве или Ленинграде, и отношения, как показывает их переписка, были в 60-е вполне безоблачными. Однако «новая» Н.Я., с написанием мемуаров окончательно порвавшая с тою прежней, почти бессловесной – вблизи и в тени О.М. и А.А. – «Наденькой», прекрасно понимала, чем это им обеим грозит. Крахом, полным разрывом отношений – причем почти независимо от того, что именно об А.А. она написала! Идти на этот риск Н.Я. решительно не хотела, но и не писать она уже тоже не могла“ (). См. книгу Н.Мандельштам “Об Ахматовой“ (2007, и 2-е издание с незначительными улучшениями — 2008): “весной 66 года Н.Мандельштам начала новую книгу воспоминаний, в центре которой находилась Ахматова. По первому впечатлению книга была написана сразу же после смерти и похорон Ахматовой и чуть ли не на одном дыхании. Это, однако, если и справедливо, то лишь для сравнительно небольшой части текста“. В мае 66-го Н.Мандельштам пишет: «После смерти Анны Андреевны не могу найти равновесия. Пока почти не выхожу из дому, кроме как в магазин. Для меня кончилась эпоха и человек, с которым я прожила всю жизнь».