Как Чехов изменил жанр рассказа и драматургию? | В чём опередил Джойса, Хемингуэя и Сэлинджера? (Армен Захарян)

Е.Макеенко: “Пьесы Чехова — естественное продолжение его прозы, и «Вишнёвый сад» не исключение. Развёрнутые ремарки сообщают гораздо больше информации, чем нужно для сцены. Диалоги полны как будто случайных реплик и ответов невпопад. Мотивы, которые движут персонажами, остаются непроговорёнными — читатель волен сам догадываться, почему герои действуют или бездействуют именно так“ (). Немецкие переводы «Вишнёвого сада» вышли в 1912 и 1919 (Мюнхен) и 1918 (Берлин); на английский: Лондон — 1912, 1923, 1924, 1927, Нью-Йорк — 1922, 1926, 1929, Нью-Хейвен — 1908; китайский — 1921; французский — 1922. МХАТ: «Чайка» «Три сестры» “Сотрудничество Чехова и МХТ началось с «Чайки». Он написал пьесу «вопреки всем правилам драматического искусства» и в 1896 г. отдал в Александринский. Спектакль скандально провалился. Через два года Немирович-Данченко уговорил Чехова дать пьесу никому не известной труппе (в неё среди прочих входили Станиславский и Мейерхольд). Там «Чайку» ждал успех. В этот момент и стало ясно, что Чехов и МХТ созданы друг для друга: он реформирует драму, театр ищет новые подходы к постановке, все участники остро переживают эпоху перемен и вместе работают над спектаклями. Вдобавок к этой судьбоносной истории Чехов женился на актрисе МХТ О.Книппер, для которой с тех пор писал главные женские роли“. Постановка “Иванова“ О.Ефремова со Смоктуновским: Первая пьеса, поставленная на сцене. В октябре 1887 года Чехов в письме сообщал: «Пьесу я написал нечаянно, после одного разговора с Коршем. Лег спать, надумал тему и написал. Потрачено на неё 2 недели или, вернее, 10 дней». Чехов создавал пьесу как комедию, новаторскую, нетрадиционную, нарушающую каноны современной драматургии. Главный герой, по замыслу автора, «обыкновеннейший человек, совсем не герой». «Современные драматурги, — писал он брату, — начиняют свои пьесы исключительно ангелами, подлецами и шутами — пойди-ка найди сии элементы во всей России! Найти-то найдешь, да не в таких крайних видах, какие нужны драматургам… Я хотел соригинальничать: не вывел ни одного злодея, ни одного ангела… никого не обвинил, никого не оправдал…». Корш, по словам Чехова, не нашёл в ней недостатков; однако на первых же репетициях выяснилось, что в театре пьесу не поняли. 24 октября Чехов писал: «Актёры не понимают, несут вздор, берут себе не те роли, какие нужно, а я воюю, веруя, что если пьеса пойдет не с тем распределением ролей, какое я сделал, то она погибнет». После первого же показа Чехов был вынужден существенно отредактировать пьесу, исключив сцены, которые давали актёрам возможность, по его словам, «клоунничать» и «выкидывать коленцы». Ставилась пьеса на скорую руку: пообещав десять репетиций, Корш в итоге ограничился четырьмя; своими разочарованиями Чехов делился в письме 4 ноября: «…Актёры капризны, самолюбивы, наполовину необразованны, самонадеянны; друг друга терпеть не могут, и какой-нибудь N готов душу продать нечистому, чтобы его товарищу Z не досталась хорошая роль… Корш — купец, и ему нужен не успех артистов и пьесы, а полный сбор…» Премьера в Театре Корша состоялась 19 ноября 1887. Роли, по свидетельству автора, знали только актёр, игравший Иванова, и Глама, остальные играли «по суфлеру и по внутреннему убеждению». Вопреки ожиданиям автора, ещё до премьеры готовившегося к провалу, пьеса имела успех. М.Чехов: «одни шикали, другие, которых было большинство, шумно аплодировали и вызывали автора». Отзывы критиков были разноречивы, при этом даже в восторженных присутствовало непонимание и недоумение; в письме Чехов отметил разгромную рецензию в «Московском листке», где пьесу назвали «нагло-цинической, безнравственной дребеденью». В конце 1888 г., готовя пьесу к публикации и постановке в Александринском театре, Чехов значительно переработал текст. Комедия стала драмой, что повлекло изменение и характеров, и стиля. В этой пьесе появился художественный приём, которому предстояло составить своеобразие чеховской драматургии, — лирический подтекст: в I акте в текст роли Анны Петровны он добавил беззаботную песенку про «чижика», чтобы передать скрытый драматизм её внутреннего состояния. Чехов Суворину () «Режиссёр считает Иванова лишним человеком в тургеневском вкусе; Савина спрашивает: почему Иванов подлец? Вы пишете: „Иванову необходимо дать что-нибудь такое, из чего видно было бы, почему две женщины на него вешаются и почему он подлец, а доктор — великий человек“. Если вы трое так поняли меня, то это значит, что мой „Иванов“ никуда не годится». Михайловский, Успенский и Короленко увидели в ней проповедь примирения с действительностью и апологию «ренегатства» История создания «Дяди Вани» (1972):