Девять дней одного года (реж. Михаил Ромм, 1961 г.)

Советский художественный фильм о физиках инженерах-ядерщиках «9 дней одного года» (1961 г.) – шедевр и последний художественный фильм в карьере Михаила Ромма. Он показывает тип советского учёного как воплощение архетипа Прометея, жертвующего собой во имя светлого будущего человечества. После таких громких фраз можно цинично посмеяться над наивностью главной мысли произведения. Однако фильм полон интересных диалогов, скепсиса, борьбы с собой, психологизма. Жертвенность главного персонажа Дмитрия Гусева в какой-то мере даже самолюбива и эгоистична: он приносит на алтарь и свою семью, и своё здоровье (по неосторожноти, а не из необходимости). Он представлен многогранно и живо. Цель учёного – сделать научный прорыв, изобрести установку по созданию управляемого термоядерного синтеза. Но побочный эффект его экспериментов – лучевая болезнь. Для своего времени фильм стал культовым, он отражал популярную тему «физиков» и «лириков» и был до известной степени правдоподобен. Конец 1950-х и начало 1960-х годов было в действительности временем значительных успехов и экспериментов в области управляемого термоядерного синтеза. Развитые и разнообразные диалоги, уникальная операторская работа, эволюция персонажей, внимательность к их душевным движениям, погашение эротической линии с любовным треугольником создают необычайный эффект – фильм снят будто не о судьбе учёного-инженера, а о внутренней напряжённой работе мысли, порождаемой отрешением от обычного течения жизни. Для нас в рамках проекта “Кузница русской научной мысли“ фильм особенно интересен тем, что он показывает советский прометеистический идеал инженера. По существу, это технический человек, деятельность которого разворачивается главным образом между сферами науки и экономики. Это образ борьбы с природой и превозмогания. Деятельность Гусева и подчинена этой цели – снабдить людей энергией для создания экономического базиса под строительство коммунизма. В фильме подчёркивается, что работа учёного заключается в том, чтобы путём множества экспериментов добиться нужного результата и научного открытия. Этот чисто количественный подход роднит учёного с машиной: из учёного получается несовершенный ИИ. Заключительная шутка про бесчисленное количество Гусевых в этом отношении приобретает законченный и недобрый смысл. Однако если сместить локус инженера на сферы философии и науки, то мы получим образец подлинного человека-творца, который не только изобретает новые технологии, но и осмысляет их потенции, расширяя мир идей, новых форм мысли и форм жизни. Он исходит из принципиально иной установки: философия ставит вопросы изначально, давая науке направление для движения к целостному образу. Это не исключает важности эксперимента, но открывает и другие способы постижения мира.