Пути к тебе

Пути к ктебе Автор: Резная Свирель Читает: Вероника Амброзова У него был меч, у неё был лук. Вместе пелось им и жилось легко. Но её звал север, его звал юг. Обещали встретиться через год. Что такое год по сравнению с той бесконечной вечностью впереди. Волшебство дворцов, травяной настой, миражи барханов, торосы льдин. Получались тучи из облаков, целовало солнце лучом в висок. Ей милей холодное молоко, а ему по нраву вишнёвый сок. Обнажали луны морское дно, кроны толстых клёнов смыкали свод. Полночь время сбрасывало на ноль. Он был ранней пташкой, она — совой. Обнялись невесело у дверей, да решили двери не закрывать. Он вручил хранительный оберег, он сказал ей ласковые слова: “Береги удачу, развей печаль, на зверей и птиц не расходуй стрел. Отражаясь в гранях стальных меча, саламандры грели бока в костре да к утру отбрасывали хвосты, змеевидный шрам, апогей огня. Если свет угаснет, то жди беды. Значит, жди беды и не жди меня. Укроти тоску, оставайся там, где лосось на нерест плывёт в сезон. От меня в подарок прими янтарь, золотой зрачок, целовальный сон. Улыбалась лучница краем рта, теребила фенечки с бахромой: “Не гневи судьбу, я возьму твой дар. Раз такое дело, возьми и мой. От него прохладно, как от реки. Укачает боль, успокоит зуд. Гладят кожу легкие мотыльки, костяной тотем, великанский зуб. Его волчьей руной седой шаман освятил, а знахарь заговорил. Сохрани магический талисман, драгоценный камень-аквамарин. А случится так, что возьмёшь в ладонь, а он будет жечь — ты поймёшь тогда: это жар, что люди зовут бедой, это значит, имя моё — беда“. Он приладил ножны, она — колчан. Разошлись. Жалели? Да кто бы знал. Может, кто из хитрых односельчан и тайком подглядывал из окна, но густой, кисельный висел туман, ничего в тумане разглядеть. И погода словно сошла с ума, выполняя плакальный план дождей. Как суров ты, северный дикий край, где глаза доверчивых медвежат от рожденья круглые, как икра, и искрилась бездной на дне ковша белизна бесхозных немых полей. Завывала ведьмой метель-пурга. Далеко придётся лететь стреле, тяжело придётся идти ногам. Но когда Любовь наступила в стынь, стал теплее тёплого океан. За спиной Любви проросли цветы, потянулся каменный истукан, отряхнул с души залежалый снег, люди сняли шкуры, меха, дома, и, танцуя, люди пошли за ней, и манил их маревный талисман. Как от зноя трескается земля, так на лицах высохших стариков проступают линии данных клятв, календарь развязанных узелков. Так от жажды свешенным языком лижет прах пустыни небесный пёс. Путь лежал у Воина далеко, был тяжёлым меч, тяжелее звёзд. Не с войной явился из пустоты, хоть и нёс кровавую сталь меча. Воин шел, а следом цвели сады, абрикосы, персики, алыча. Замурлыкал сфинкс, как домашний кот, стал священный ибис — ручной скворец. Обещали встретиться через год, минул год и встретились наконец. И сплелись в одно, как бывало встарь, в двуединый пульс, в двуединый ритм. И кольцом венчальным сиял янтарь в вышине оттенка аквамарин, как пыльца галактик, сердца детей, как господня заповедь “не убей“. Сколько мне самой не искать путей, неизбежно все приведут к тебе.