Выставка “Александр Лабас. Двенадцать. К 100-летию поэмы Александра Блока“.

О поэме: О выставке: Поэт “предсказал, что умрет у себя в постели: «...просто в час тоски беззвездной, В каких-то четырех стенах, С необходимостью железной Усну на белых простынях»“. “Похоронят, зароют глубоко, Бедный холмик травой порастет, И услышим: далёко, высоко На земле где-то дождик идет. Ни о чем уж мы больше не спросим, Пробудясь от ленивого сна. Знаем: если не громко — там осень, Если бурно — там, значит, весна“ (из стихотворения Блока 1915 года) Ахматова: “В гробу лежал человек, которого я никогда не видела. Мне сказали, что это Блок. […] Ершовы (соседи) рассказывали, что он от боли кричал так, что прохожие останавливались под окнами. Хоронил его весь город, весь тогдашний Петербург или вернее то, что от него осталось“ () Ахматова: «Я узнала об его аресте на Смоленском кладбище — похороны Блока». «Как вспоминала она через 40 лет, строки “Запах тленья обморочно-сладкий // Веет от прохладной простыни“ в стихотворении “Страх“, написанном в том же августе и проникнутом тревогой за судьбу Гумилева, связаны с впечатлениями от похорон Блока. 16 августа написаны два стихотворения — “Не странно ли, что знали мы его...“ о Блоке (“И Пресвятая охраняла Дева // Прекрасного поэта своего“) и “Не бывать тебе в живых...“ о Гумилеве» () Не странно ли, что знали мы его? Был скуп на похвалы, но чужд хулы и гнева, И Пресвятая охраняла Дева Прекрасного поэта своего. (16 августа – девятины: «И тень моя пройдет перед тобою В девятый день и в день сороковой – Неузнанной, красивой…») “А через четверть века все в том же Драматическом театре – вечер памяти Блока (1946 г.), и я читаю только что написанные мною стихи: Он прав – опять фонарь, аптека, Нева, безмолвие, гранит… Как памятник началу века, Там этот человек стоит — Когда он Пушкинскому Дому, Прощаясь, помахал рукой И принял смертную истому Как незаслуженный покой“.