Памяти Александра Захарченко посвящается

Сын Сергей Захарченко: отец отдал всего себя республике Мой отец мечтал о мире. Говорил: когда война закончится, нужно накрыть стол по улице Артема — от площади Ленина до самого аэропорта — для всех желающих. И отпраздновать этот наш общий День победы — нашей общей родины, нашей республики. Один хороший друг моего отца и мой наставник Казбек Тайсаев всегда говорил, что такие люди, как отец, рождаются один раз в столетие. Я с ним согласен, потому что это был уникальный человек, который полностью отдавал себя строительству республики. Он работал на благо людей, всегда старался помогать, был отзывчивый и справедливый. Часто бывало, что после мероприятий, например после парада на День Победы, он мог пройти по главной улице, по которой проходила техника, и пообщаться с прохожими, с бабушками, которые сидят на лавочке. Мог заскочить в кофейню и угостить всех за свой счет. Мне мама рассказывала (я тогда еще очень маленький был), они были как-то у друзей на дне рождения. Девяностые годы или начало двухтысячных — естественно, у всех туговато с деньгами и продуктами. Думаю, тогда в жизни каждой семьи такое было. Так вот, друзья после застолья отдали гостям по несколько пакетов продуктов. А отец, проходя мимо нуждающегося, бездомного человека, который просил милостыню, отдал эти пакеты ему. Подошел к матери и сказал: «Давай отдадим ему продукты, ему это нужнее». Вот каким он был человеком. Когда в 2014 году отец стал главой ДНР, для меня, если честно, это было как снег на голову. Думаю, и для него это было тоже неожиданностью. Тогда уже стало понятно, что Майдан не закончится мирным путем. К нам эти «майданутые», как мы в то время их называли, ездили из Киева, с западной части Украины. Их пригоняли прямо на поездах. Отец был одним из тех активистов, которые вместе с полицией запихивали этих протестующих обратно в поезда, в вагоны. Он мне даже трофей привез как-то раз — два карабина Mauser 98k, немецких, времен Второй мировой войны, которые отобрал у этих приезжих, нож для подводной охоты и бейсбольную биту металлическую. Это к слову о том, что на Украине говорят, будто были мирные акции протеста — есть реальные свидетели, которые отбирали огнестрельное оружие у этих протестующих, ездивших на поездах в Донецк, чтобы поднимать там очередной Майдан. Но у них не получилось. Потому что у нас мужчины, молодые парни собрались вместе и сказали, что нам это не нужно. Когда уже стало понятно, что без вооруженного конфликта не обойдется, отец, как он рассказывал, выкопал автомат где-то на огороде, взял оружие и пошел защищать свой дом. Никто не знал, что он станет главой. Думаю, и он об этом не догадывался. Я узнал об этом из новостей. Конечно, страшно было. В 2014–2015 годах Донецк опустел почти полностью — ни одной живой души не было. Не было ни машин, ни людей. Можно было выйти на улицу и там, где-то в километре от себя, увидеть какого-то одинокого прохожего. Донецк бомбили. Вчерашние школьники уходили добровольцами в ополчение. Пришлось взяться за оружие, защищаться. Государство, которое я до 2014 года считал Родиной, посылало на нас танки, боевые вертолеты и самолеты, бомбило мирные города. Когда отец занял пост главы, он все время проводил на работе. Бывало такое, что приезжал домой в час, в три часа ночи, а в шесть утра мог встать и уехать опять работать. Спал буквально по три-четыре часа в день. Утром и днем принимал участие в строительстве государства, вечером и ночью ездил на передовую, общался с бойцами. В каких-то операциях лично участвовал. Наверное, такие истории бывали только во время Великой Отечественной войны и войны 1812 года, когда генералы и маршалы сами вели за собой бойцов.