Парижское соглашение. Что это? Кому выгодно? Нужно ли России?

Что из себя представляет «Парижское соглашение»? Почему идея регулировать глобальную температуру обречена на фиаско? Стоит ли доверять статистике экологов? Каким силам выгодно навязывание «Парижского соглашения»? На эти и другие вопросы отвечает руководитель Центра экологии и развития Института Европы РАН Сергей Рогинко. В: Вот вы нам расскажите. Я-то думаю, что это политическое решение. Мы к этому вернемся, обсудим причины такого решения позже. Но вы нам, прежде всего, скажите, что это за соглашение, что там прописано? Г: Прописаны там, грубо говоря, общие намерения стран снижать выбросы и держать глобальную температуру в пределах плюс двух градусов, ну, по отношению к доиндустриальному уровню. С моей точки… В: Повышение вот это, да, не должно превышать двух градусов? Г: Да, то есть, грубо говоря, придумав это соглашение, человечество подписалось на том, что оно считает себя способным регулировать глобальную температуру. Это уже очень, очень серьезная заявка, с моей точки зрения, слабо корреспондирующаяся с любой адекватностью в понимании роли человечества на Земле. Мне кажется, это очень серьезное преувеличение возможностей человечества. В: А кто меряет? И как меряется вот это превышение? Как это методологически? Г: Ну как, при помощи градусника, вестимо, потому что есть определенные данные по температурам прежних лет. Есть определенные данные по температурам сейчас. И вот эта разница, она как-то и вычисляется. Другое дело, что и к тому, и к другому, и к третьему есть претензии, потому что никто вам сейчас не даст первичные данные старых измерений температуры, потому что они сейчас, по большому счету, глобальных данных сейчас нет. То есть уже очень трудно привязаться к старым носителям. По крайней мере, один из центров, который вел вот этот учет, английский центр климатических исследований, где-то буквально за пару лет до раскрутки климатических вопросов, где-то к 1990-м годам благополучно сжег все старые носители информации: и магнитные пленки, и графики, и все остальное. Поэтому привязаться и проверить не к чему. Могут тебе задним числом… могут предъявить любую таблицу. Второе, как меряется температура сейчас? Она меряется, в основном, по тем же самым метеостанциям, которые существуют уже больше сотни лет. А они все, как правило, располагаются в городах. А что такое город XIX века и что такое XXI века? Город XXI века – это огромное тепловое пятно, в котором температура превышает температуру пригородов иной раз и на пять, а то и на больше градусов. И таких термометров, которые не могут показать объективную температуру, их большинство. И в глобальной базе превалируют именно такие. Естественно, трудно очень верить тому, что вот реально потепление идет именно в целом, ну, по Земле. Поэтому все эти вещи, все задачи, они, получается, как бы виртуальные. В: Кому это надо, объясните, пожалуйста? Вот в чем цель? Я понимаю вот так. Глобальная какая-то такая, я не знаю, вещь, это глобальный налог. Кому этот налог пойдет? Вот кому он пойдет, этот налог? Г: Ну смотрите, там есть, как минимум, несколько слоев. Первый самый понятный интересант – это производители экологически чистого оборудования. Это производители ветряных электростанций, солнечных электростанций, вся эта тема возобновляемой энергии. Это производители любого энергосберегающего оборудования. Поверьте, это уже очень большой слой бизнеса с оборотами в триллионы, который заинтересован в том, чтобы развиваться, наращивать обороты и получать регулярную прибыль. А для этого нужно, чтобы тема климата регулярно педалировалась… В: Она и педалируется. Г: …Чтобы она освещалась и была мейнстримом и национальных политик, и глобальной политики. Следующий уровень игры – это уже финансисты. Тут и углеродный налог, который можно собирать и дальше тратить на различные проекты, имея с этого вполне себе… В: Это то есть налог на тех, кто выбрасывает? Г: Выбрасывает, выбрасывает. В: Это энергетики, транспортники, металлурги. То есть то что у нас есть как раз. Г: Энергетика, транспорт, мет...