Театральный роман (Записки покойника)

Коротко о фильме: То, что “Театральный роман“ - это еще и “Записки покойника“, видно сразу. В первом кадре - аккуратный и зловещий красный гробик. Гоголевским теням “Вия“ и “Страшной мести“ поручено взять первый, пробный аккорд. Затем на экране появляется официально-критический “пиджак“ с предуведомлением, что бедный репортер газетки “Пароходство“ Сергей Леонтьевич Максудов был душевнобольным, следовательно, его записки о Независимом театре - чистейший болезненный вымысел. Надеюсь, уважаемый министр культуры РФ Михаил Швыдкой, выступивший в этой роли, извинит меня за этот “пиджак“. Будучи и театральным критиком, и высоким чиновником одновременно, он сыграл свою крошечную роль с отменным юмором и полным знанием дела. Светлый образ критика Латунского мгновенно возникает в памяти. И это - второй аккорд прелюдии к роману. Первая экранизация “Театрального романа“, конечно же, вобрала в себя многое множество черт булгаковского художественного мира: и гоголевскую мистику, и дьяволиаду “Мастера и Маргариты“, и ее же тему горестной жизни Мастера, и фельетонную хлесткость журналиста славной газеты “Гудок“, и снежную морозь “Собачьего сердца“. Знатокам, помнящим роман наизусть, наверное, не хватило в этой экранизации любимых реплик и эпизодов. Игорь Ларин, замечательный человек-театр, переигравший в своем Петербургском “Монплезире“ один на один с публикой множество пушкинских персонажей (станционный смотритель в их ряду, пожалуй, самый сильный), играет Максудова скорее Мастером. По интонации и темпоритму. В его игре нет ни максудовских истерик, ни максудовских громких возгласов. Зато есть поразительное портретное сходство с Булгаковым. И есть в его лице нечто от мастерового, от скромного и упрямого труженика (пера ли, рубанка ли? - вопрос второй и несущественный). Степень его погруженности в себя предельна, в существовании этого Максудова как будто вообще нет внешнего темпа