Петр Старчик ● ГОМЕР - ст. Варлама Шаламова

ГОМЕР Он сядет в тесный круг К огню костра меж нами, Протянет кисти рук, Ловя в ладони пламя. Закрыв глаза и рот – Подобье изваянья, Он медленно встает И просит подаянья. Едва ли есть окрест Яснее выраженья, Чем этот робкий жест Почти без напряженья. С собой он приволок Заржавленную банку, Походный котелок – Заветную жестянку. Изгибы бледных губ В немом трясутся плаче Хлебать горячий суп – Коварная задача. Из десен кровь течет, Разъеденных цингою, – Признанье и почет, Оказанный тайгою. Он в рваных торбасах, В дырявых рукавицах, И в венчиках-слезах Морозные ресницы. Стоит, едва дыша, Намерзшийся калека, Поднимет не спеша Морщинистые веки. Мирская суета – Не веская причина Хранить молчанье рта, Зажав его морщины. И в голосе слышна Пронзительная сила, И пенная слюна В губах его застыла. Он – музыка ли сфер Гармонии вселенной? Бродячий Агасфер, Ходячий труп нетленный. Он славит сотый раз Паденье нашей Трои, Гремит его рассказ О подвигах героя. Гремит его рассказ, Почти косноязычный, Гудит охрипший бас, Простуженный и зычный. А ветер звуки рвет, Слова разъединяя, Пускает в оборот, В народ перегоняя. То их куда-то вдаль Забрасывает сразу, То звякнет, точно сталь, Подчеркивая фразу. Что было невпопад Иль слишком откровенно, Отброшено назад, Рассеяно мгновенно. Вокруг гудит оркестр Из лиственниц латунных, Натянутых окрест, Как арфовые струны. И ветер – вот арфист, Артист в таком же роде, Что вяжет вой и свист В мелодию погоды. Поет седой Гомер, Мороз дерет по коже. Частушечный размер Гекзаметра построже. Метелица метет В слепом остервененье. Седой певец поет О гневе и терпенье. О том, что смерть и лед Над песнями не властны. Седой певец поет, И песнь его – прекрасна.